Как знать, что лучше: оставить возмездие Богу или решиться взять в свои руки «топор судьбы»? Фильмы по мотивам знаменитого романа Александра Дюма рассмотрят дилемму со всех сторон и ответят на удивление по-разному. Хотя и общего будет много, взять тот же каст: Пьер Нинэ и Дворжецкий\Авилов ведь действительно один типаж?
И хотя по канве сюжета наш фильм «ближе к тексту» романа, финалы переворачивают всё до «ровно наоборот». Итак, как мы помним, свершив акт мести, в оригинале граф уже не мог быть полностью счастлив, и смыслом его жизни стало – обеспечить счастье своих протеже – молодых влюблённых Валентины де Вильфор и Максимиллиана Морреля. В нашем фильме в финале бог «вновь дарует счастье любить» настрадавшемуся Дантесу — и он уплывает на «Фараоне» с красавицей Гайде. Его чувства оттаивают.
В новом французском фильме, сильно сократившем ход событий книги в пользу режиссёрского вымысла, по смысловому акценту финал всё-таки ближе к первоисточнику. Граф Монте-Кристо (он же Эдмон Дантес) не может быть счастлив с Мерседес (после всех событий), но и ни с кем другим тоже (как, по-вашему, это более романтичный вариант или более естественный?). И, как и его книжный прототип, теперь вкладывает средства и силы в счастье молодой пары – в новой версии ею будут Гайде и Альбер, сын Мерседес и Фернана. Линия молодых людей, «Ромео и Джульетты», под гнётом обезумевшего фанатика, в версии 2024 выписана более ярко, как и перелом в настрое Эдмона после встречи с Мерседес, просящей за сына.
Нашего Эдмона она растрогает не настолько, так как он, очевидно, был лучшим учеником Фариа касаемо методик внушения и самовнушения, чем его подлинно французский тёзка. И да, наш Эдмон выглядит самым спокойным и разумным при всех обстоятельствах — действительно, судя по всему, через него орудует «рука провидения». Увы, общение с острохарактерным и харизматичным аббатом Фариа (как и его гипнотические приёмы) французы подрезали до минимума – зато в пользу подробной демонстрации «репетиций мести». Эти эпизоды делают главного героя в исполнении Нинэ куда менее волшебным, чем наш «выходец с того света» Авилов, но зато более драматичным – как раз за счёт понятности.
